Введение
Изучая историю России николаевского периода (1825–1855), можно заметить следующую тенденцию: образованные люди все больше становились открытыми к влиянию социализма и атеизма, вследствие чего отдалялись от христианства и веры в Бога. Почему так произошло? Почему люди, воспитанные в христианских традициях, становятся атеистами? Что подталкивает людей принимать подобные решения? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо тщательно и всесторонне исследовать данную тему. В настоящей же работе мы коснемся только одного аспекта данной проблемы: каким образом власть и православие создали условия, при которых люди стали отказываться от своих религиозных убеждений и открылись для принятия атеизма.
Контекст первой половины XIX века в России: страна крепостных рабов
Отечественная война 1812 года оказала сильное влияние на ход событий в первой половине XIX века в России. Эта война всколыхнула национальное самосознание народа и дала сильный толчок к его социальному пробуждению. Особенно это стало заметно в армии[1]. Дворянская молодежь почти вся была в армии; с армией она побывала за границей[2], познакомилась с немецкими и французскими либеральными идеями, о которых раньше и не слышали в России[3]. Во время похода по Европе солдат поразило то, что в Западной Европе вместо разрушающегося феодального строя устанавливаются свободные общественные отношения. Этот факт произвел на них неизгладимое впечатление[4]. Они своими глазами увидели иной образ жизни, иной политический строй, иной образ ведения хозяйства, иные бытовые условия. Оказалось, что крестьянин может существовать и не будучи прикрепленным к земле, а тем более к своему «барину», что военная дисциплина может поддерживаться и без сечения солдат (что нередко было равносильно смертному наказанию), что люди могут разговаривать между собой и писать о том, о чем в России говорить и писать воспрещалось[5].
Вернувшись домой и увидев рабство и ничем не сдерживаемый произвол властей, солдаты стали сеять в народе ропот[6]. Декабрист А. А. Бестужев вспоминал слова солдат: «Мы проливали кровь, а нас опять заставляют потеть на барщине. Мы избавили родину от тирана, а нас опять тиранят господа»[7].
В это время ко всем противоречиям в обществе добавляются еще и ужасные последствия войны: разруха и нищета огромного большинства населения. Страна была разорена войной, потребовавшей почти непосильного напряжения всей экономики и принесшей огромные материальные и людские потери[8]. Пропасть между господином и его рабом настолько велика, что он считает себя сделанным из иного теста, нежели «простые» люди[9]. Для выхода из кризиса стране нужны были радикальные реформы. Многие стали понимать, что без уничтожения крепостничества во всех его проявлениях невозможно развитие страны[10]. Таким образом, в России после Отечественной войны 1812 года создается напряженная ситуация.
Молодые офицеры гвардии и генерального штаба стали организовываться в кружки для совместных чтений и бесед[11]. Это послужило толчком для образования так называемых «тайных обществ». Тайные общества показывают, что в это время дворяне, по преимуществу офицеры, были готовы к открытой борьбе против самодержавия и крепостничества[12]. Учащаются моменты, когда крестьяне восстают против произвола своих господ. Крестьянские волнения растут: «каждый день слышишь о новых поджогах и убийствах помещиков»[13].
Царь-деспот
Абсолютизм в России первой половины XIX века представлял позднюю форму правления феодального государства[14]. Экономика и социальные отношения находились в тесной связи с политической надстройкой страны: самодержавием, бюрократией, государственными учреждениями[15]. Его основным атрибутом была неограниченная власть монарха. С установлением в России абсолютизма (первая четверть VIII века) это понятие полностью слилось с понятием «самодержавие»[16]. Еще в 1613 году русский народ давал клятву Михаилу Романову, что Романовы будут править царством самодержавно, отвечая только перед Господом Богом[17]. А это значит, что контекст, который формировался в XIX веке в России, в первую очередь зависел от императоров, которые задавали тон ситуации.
Император Николай I, увлекаясь военным делом, стал волевым, жестоким и педантичным[18]. Эти черты характера будут заметны на протяжении всех лет его царствования. Став императором (1825 год), ему необходимо было ответить на восстание декабристов. Он сумел подавить восстание, проявив решительность и беспощадность. Восставшие были расстреляны из пушек[19].
В ночь на 13 июля на кронверке Петропавловской крепости при свете костров устроили виселицу и рано утром для совершения казни из крепости вывели заключенных[20]. На груди у приговоренных к повешению висели доски с надписью: «Цареубийца»[21]. Свыше 120 декабристов были сосланы на разные сроки в Сибирь, на каторгу и поселения[22].
События 14 декабря 1825 года навсегда остались в памяти Николая I[23]. Готовность тайных обществ, для достижения своих целей, прибегнуть к военным средствам настолько запомнилась императору, что во всяком, хотя бы самом невинном, проявлении общественной инициативы ему виделся призрак кровавого переворота. Отсюда развился тот невыносимый гнет, который навис над русским обществом на все 30-летие николаевского царствования[24].
Тайная полиция
Стремясь сосредоточить правительственную деятельность в своих собственных руках, Николай I устанавливает крайний бюрократический централизм[25]. 3 июля 1826 года Особенная канцелярия Министерства внутренних дел была преобразована в III Отделение[26]. Это новое учреждение стало эффективным инструментом надзора за обществом, борьбы с инакомыслием и оппозицией[27]. Впоследствии компетенция III Отделения значительно разрослась, оно сделалось одним из самых страшных и ненавистных орудий полицейского сыска. Оно осуществляло сыск и следствие по политическим делам, наблюдало за литературой, театром, ведало расколом и сектантством, следило за иностранцами, приехавшими в Россию, занималось крупнейшими должностными и уголовными преступлениями, изучало положение крестьян и причины крестьянских волнений[28].
Все политические процессы после восстания декабристов III Отделение предпочло разрешать без суда. Следственное дело поступало к главному начальнику III Отделения, который представлял по нему всеподданнейший доклад с проектом мер наказания; император утверждал доклад, внося иногда в него некоторые коррективы. Таким внесудебным, чисто административным путем участники процессов попадали в политические тюрьмы, ссылались в административном порядке в отдаленные губернии на житье и службу, отдавались в солдаты и т.п.[29].
В III Отделении сохранилась «комната Шешковского» – с удивительным устройством пола. Шешковский был главой тайной полиции при Екатерине Великой. Уличенного в вольномыслии дворянина вызывали к сему господину. Шешковский встречал его с превеликим дружелюбием. Сажал в кресло, немного журил за содеянное. Вызванный уже считал, что все счастливо обошлось… Как вдруг Шешковский отворачивался к иконам, висевшим во множестве в его кабинете, и начинал усердно, в голос молиться. И тотчас пол под проштрафившимся господином стремительно опускался. И филейная часть несчастного поступала в полную власть людей с розгами, находившимися под полом… Проворные руки спускали штаны, и дворянина, как жалкого раба, пребольно, долго пороли – до крови на заднице. Несчастный кричал от боли, проклинал Шешковского, но палач продолжал преспокойно молиться. После чего те же руки надевали на несчастного штаны, заботливо оправляли платье, и стул с высеченным поднимали. И Шешковский, как ни в чем не бывало, оборачивался и ласково продолжал беседу…[30].
Целое войско было подчинено тайной полиции. Она буквально опутывала страну – гвардию, армию, министерства. Повсюду были тайные агенты III Отделения[31]. Осведомителями становятся даже люди из высшей знати. Одни – ради карьеры, другие – попав в трудное положение. III Отделение действовало под непосредственным руководством императора. Об этом свидетельствует указ 3 июля, который предписывал, чтобы все документы, направленные в III Отделение, адресовать прямо на имя императора[32].
Цензура
Вся литература была отдана под крыло тайной полиции. В 1826 году был принят беспощадный цензурный устав, делавший почти невозможным существование и развитие печати в России[33]. Все, что имело тень «двоякого смысла» или могло ослабить чувство преданности высшей власти и законам, безжалостно изгонялось из печати. Места, зачеркнутые цензурой, запрещено было заменять точками, чтобы читатель «не впал в соблазн размышлять о возможном содержании запрещенного места»[34]. В сознание русских литераторов навсегда вводилась ответственность за печатное слово. Причем эта ответственность была не перед Богом, не перед совестью, но перед императором и государством. Право автора на личное мнение, отличное от государственного, объявлялось «дикостью и преступлением»[35].
Постепенно русские литераторы перестали представлять себе литературу без цензуры. Царь и глава III Отделения становятся верховными цензорами[36]. Цензура Николая убивала в человеке талант и заставляла понять, что единственная мудрость – это молчание и терпение[37].
Русский император – языческий бог
Кроме учреждения тайной полиции, Николай сделал еще один вклад в создание тоталитарного государства. Была утверждена идеологическая формула, которая переживет империю: «Самодержавие, Православие и Народность». Формула была придумана министром просвещения С. С. Уваровым в 1833 году[38].
Понятие «самодержец» в это время практически слилось с понятием «всемогущий». Французский литератор Маркиз Астольф де Кюстин после знакомства с Россией и Николаем I в 1839 году приходит к выводу, что «для русских монарх – это бог».[39] Э. Радзинский согласен с Кюстином, но уточняет, что речь могла идти только о языческом боге, хотя самодержавие и было связано с православием: Как римский кесарь был религиозным главой, так и русский царь, взяв его титул, стал главой церкви. Как и кесарь, царь – языческий бог. И солдаты, отвечая на приветствие Николая, крестились, как перед иконой. Придворные не отличались от простолюдинов, воспринимали царя как живое божество[40].
Государь распоряжался жизнью всех поданных, как ему было угодно, позволяя себе насилие и блуд: И как помещик распоряжался и жизнью, и желаниями крепостных, так и царь здесь распоряжается всеми подданными. Он одарил вниманием… не только всех юных красавиц при дворе – фрейлин и дам, но к тому же девиц, случайно встреченных во время прогулки. Если кто-то ему понравился на прогулке или в театре, он говорил об этом дежурному адъютанту. И жертва подпадает под надзор. Если за ней не числилось ничего предосудительного, предупреждали мужа (коли замужем) или родителей (коли девица) о чести, которая им выпала… И царь никогда не встречал сопротивления своей прихоти… В этой странной стране переспать с императором считалось честью… для родителей и даже для мужей…[41].
Дворец знал также, что фрейлина императрицы, живущая в Зимнем дворце, главная придворная красавица Варенька Нелидова – любовница императора[42]. Об этом знали как сама императрица, так и весь Петербург, и это был «обыкновенный порядок»[43].
Пользуясь безграничной властью, император мог повелевать невыполнимое дело, и знал – выполнят. Когда в декабре 1837 года вспыхнул пожар, уничтоживший Зимний дворец, государь повелел восстановить огромный дворец за один год. Кюстин с полным недоумением рассказывает об этом: «В суровые 25–30 градусные морозы 6 тысяч безвестных мучеников, ничем не вознагражденных, понуждаемых против своей воли одним лишь послушанием, которое является прирожденной, насильем привитой добродетелью русских, запирались в дворцовых залах, где температура вследствие усиленной топки для скорейшей просушки стен достигала 30 градусов жары. И несчастные, входя и выходя из этого дворца смерти, который благодаря их жертвам должен был превратиться в дворец тщеславия, великолепия и удовольствий, испытывали разницу температуры в 50–60 градусов. Работы в рудниках Урала были гораздо менее опасны для жизни человека, а между тем рабочие, занятые на постройке дворца, не были ведь преступниками»[44].
Единственной целью этих бесчисленных жертв было выполнение царской прихоти, чтобы царская семья въехала в возрожденный дворец к приказанному сроку[45].
Независимость природы Николай I считает дурным примером; каждое существо, которое не подчиняется его воле, является в его глазах солдатом, восставшим среди сражения против своего сержанта: позор падает на армию и на командующего[46]. Слова государя «мне нужны не умники, а верноподданные», по мнению Э. Радзинского, были лозунгом его империи[47].
Итак, период царствования Николая I был временем жестокой реакции во всех областях внутренней жизни России. Суровое подавление массовых крестьянских волнений, преследование всякой свободной мысли, малейшего недовольства существующим порядком, стремление регламентировать, поставить под контроль все области общественной жизни – таковы основные черты этого периода[48].
Православие – карательный орган режима
Вместо того чтобы быть пророческим голосом, православие стало карательным органом власти. С 30-х годов духовное ведомство (обер-прокурор и Синод) превратилось в настоящее министерство. С 1835 года обер-прокурор по делам духовного ведомства должен присутствовать в заседаниях департаментов Государственного совета и в Комитете министров[49]. Укрепленное бюрократическими преобразованиями православное ведомство в 40-50-е годы необычайно активизировало свои административно-полицейские функции, что проявлялось в это время в двух направлениях – в так называемой миссионерской деятельности и в духовной цензуре[50].
Воинствующая нетерпимость господствующей в Российской империи церкви во второй четверти века выросла. Объектом ее оказались язычники, «иноверцы» и раскольники, проживавшие на территории России. Особенно усилились гонения раскольников после высочайшего повеления 8 октября 1835 года, ограничивавшего гражданские права раскольников как представителей «особенно вредных сект»[51]. Также и евреи были ограничены в своих правах. Евреи никак не желали подчиняться общему порядку и становиться христианами. Государь предписал евреям платить налог за ношение ермолок и длиннополых сюртуков и запретил носить еврейскую одежду. Был даже создан специальный Комитет для окончательного исправления евреев и приведения их в христианство. Лучшим лекарством для этого государь считал любимую армию. Если прежде вместо службы в армии евреи платили налоги, то теперь они должны были поставлять в армию рекрутов. Государь верил, что за время службы в армии, которая продолжалась 25 лет, евреи непременно станут христианами[52].
Другим карательным направлением деятельности православного ведомства была духовная цензура. Если в начале XIX века она распространялась только на цензуру церковных книг, то уже в 20-х годах духовная цензура начала вмешиваться в светскую печать. В 30-40-е годы духовная цензура придиралась более, чем светская. За 1828–1844 годы из 2659 рукописей и книг духовно-цензурными органами были отвергнуты 511 (т.е. 19%), а из представленных в 1844–1855 годы в духовную цензуру 6904 произведений были отклонены уже 2524 (или 36,6%)[53].
Позиция и действия православной церкви оттолкнули людей от Церкви. В 1836 году, в самое темное время беспощадной цензуры, в журнале «Телескоп» появилось невиданное по дерзости сочинение, вызвавшее сначала шок, а потом и бурю в обществе. Это было «Философское письмо», написанное Петром Чаадаевым[54]. Аристократ, блестящий гвардеец, храбро сражавшийся в войне с Наполеоном, вдруг заговорил публично – он напечатал сочинение, взорвавшее покорную тишину времени[55]. Все было настолько задушено цензурой, что уже никто ничего не ждал от литераторов[56]. И потому цензор, видно, вообще не читал сочинение со скучным названием «Философское письмо»[57]. В течение месяца во всей Москве не было дома, в котором бы не говорили про Чаадаевскую статью. Все сочинение было криком, невозможным, невиданным по дерзости ударом по всей официальной идеологии. В своем «Письме» Чаадаев нападал на все, что император считал святым[58]. Он обвинил православие, которое прикрывало всю преступную деятельность власти[59]. Царь объявил Чаадаева сумасшедшим, и автор «Письма» должен был находиться под домашним арестом[60].
Общественные движения – как поиск выхода из кризиса
Разочаровавшись, люди стали искать и предлагать разные пути выхода из рабской ситуации, в которой находилось русское общество. В это время появляются такие идеологические течения, как «славянофильство» и «западничество»[61]. Эти общественные движения отразили попытки создания концепций преобразования страны[62].
Славянофилы утверждали, что каждый народ развивается самобытным путем. Несмотря на то, что славянофилы придерживались принципа «православие, самодержавие и народность»[63], у них были свои претензии к власти. Они считали, что царь вновь должен созывать Земские соборы, выслушивать его пожелания[64].
Западники верили в единство человеческой цивилизации. Они считали, что Западная Европа идет во главе цивилизации. Слагаясь под влиянием европейской литературы и французских социальных идей, западничество в то же время находится в живой связи с недавним русским прошлым, с тем общественно-политическим движением, которое завершилось 14-го декабря[65]. Уже в 30-е годы возникают кружки, которые пытаются продолжить курс декабристов. Сунгуров и его брат Гуров собирают у себя студентов, рассуждая с ними о злоупотреблениях властей, о деспотизме государя, о бедственном положении народа, восторгаясь героизмом поляков, восставших в 1830–31 годы против русского правительства[66]. Кружок просуществовал недолго: в 1832 году его члены были арестованы, сам Сунгуров сослан на каторгу, а студенты отданы в солдаты[67].
В это время А. И. Герцен организовал кружок молодежи. Миросозерцание Герцена и его друзей стало рано развиваться в направлении социализма и атеизма[68]. Герцен имел «непреодолимую ненависть ко всякому рабству и ко всякому произволу»[69].
Если совсем недавно «западники» и «славянофилы» беспощадно сражались друг с другом в литературных битвах, то после французской революции 1848 года и те и другие замолчали, так как попали под запрет. Боясь революции, власть беспощадно преследовала мысль[70]. Представителям как западнического, так и славянофильского лагерей жизнь в России сделалась почти невыносимой[71]. Славянофилы, западники, ранние социалисты-атеисты, когда им проходилось отвечать на конкретные запросы русской действительности, единодушно признавали неотложность раскрепощения народа, водворения законности и свободы слова[72].
Заключение
История иногда повторяется. Власть, чтобы обосновывать свой деспотизм, прибегает к образованию тайной полиции, к цензуре всего того, что открыло бы общественности ее преступления. К сожалению, церковь, которая призвана действовать справедливо, анализируя и оценивая даже действия власти в свете христианского учения, часто идет заодно с властью. Вместо того чтобы обличить николаевский режим и встать на сторону страдающего общества, церковь стала карательным органом власти. Подобная позиция церкви отталкивает людей не только от церкви, но даже от веры в Бога. Из-за отождествления церкви и власти люди, ища выхода из ситуации, примкнули к разным общественным движениям, даже к тем, которые придерживались атеистического учения. Позже, спустя полвека, это приведет к революции 1917 года, и с тех пор, на протяжении 70-и лет, страной будет править атеистическая власть.
______________
[1] История России в XIX веке. – С. 62.
[2] Там же. С. 61-62.
[3] История России в XIX веке. – С. 67.
[4] Там же, С. 67.
[5] Мироненко, Самодержавие и Реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в., – С. 62.
[6] История России в XIX веке. – С. 67.
[7] Из писем и показаний декабристов / Под ред. А. К. Бороздина (СПб., б/м, 1906). – С. 35-36.
[8] Мироненко, Самодержавие и Реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в., – С. 9.
[9] Кюстин, Николаевская Россия. – С. 301.
[10] Кюстин, Николаевская Россия. – С. 62.
[11] Там же, С. 68.
[12] И. А. Федосов, Революционное движение в России во второй четверти XIX в. (М., Изд-во социально-экономической литературы, 1958). – С. 8.
[13] Там же, С. 300.
[14] Н. П. Ерошкин, Крепостническое самодержавие и его политические институты (М., «Мысль», 1981). – С. 24.
[15] Там же, С. 3.
[16] Н. П. Ерошкин, Крепостническое самодержавие и его политические институты. – С. 24.
[17] Э. Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть (М., Издательство АСТ, 2006). – С. 81.
[18] Россия. Энциклопедический справочник (М., Издательский дом «Дрофа», 1998). – С. 130.
[19] Из документа чиновника Министерства юстиции по статистическому отделению С. Н. Корсакова узнаем, что 14 декабря было убито: генералов – 1, штаб-офицеров – 1, обер-офицеров разных полков – 17, нижних чинов лейб-гвардии Московского полка – 93, Гренадерского полка – 69, (морского) экипажа гвардии – 103, конного – 17, во фраках и шинелях – 39, женского пола – 9, малолетних – 19, черни – 903. Общий итог убитых – 1271 человек (П. Я. Канн, О числе жертв 14 декабря 1825 года (М., История СССР, 1970, № 6). – С. 115.
[20] Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи (М., Изд-во МГУ, 1989). – С. 7.
[21] Нечкина, Декабристы. – С. 133-134.
[22] Там же, С. 135.
[23] Россия. Энциклопедический справочник. – С. 130.
[24] История России в XIX веке. – С. 170.
[25] Россия. Энциклопедический справочник. – С. 130.
[26] Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. – С. 16.
[27] Ерошкин, Крепостническое самодержавие и его политические институты. – С. 161-162.
[28] Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. – С. 16.
[29] Ерошкин, Крепостническое самодержавие и его политические институты. – С. 170.
[30] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 60.
[31] Там же, С. 57.
[32] Ерошкин, Крепостническое самодержавие и его политические институты. – С. 162.
[33] Книга для чтения по истории нового времени. – С. 100.
[34] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 58.
[35] Там же, С. 58.
[36] Там же, С. 59.
[37] Там же, С. 23.
[38] Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. – С. 28.
[39] Кюстин, Николаевская Россия. – С. 149.
[40] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 63.
[41] Там же, С. 75.
[42] Там же, С. 74.
[43] Там же, С. 75.
[44] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 70.
[45] Там же, С. 85.
[46] Кюстин, Николаевская Россия. – С. 95-96.
[47] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 98.
[48] А. Ф. Ввозный, Полицейский сыск и кружок Петрашевцев (Киев, КВШ МВД СССР, 1976). – С. 25.
[49] Ерошкин, Крепостническое самодержавие и его политические институты. – С. 130.
[50] Там же, 132.
[51] Там же.
[52] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 98.
[53] А. Котович, Духовная цензура в России 1799-1855 (СПб., б/м, 1909). – С. 595.
[54] Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. – С. 35.
[55] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 100.
[56] Книга для чтения по истории нового времени. – С. 104.
[57] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 100.
[58] Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. – С. 35.
[59] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 101.
[60] Там же, С. 102.
[61] Россия. Энциклопедический справочник. – С. 132.
[62] Русское общество 40-50-х годов XIX в. (М., Изд-во Московского ун-та, 1989). – С. 10.
[63] История России в XIX веке. – С. 461.
[64] Россия. Энциклопедический справочник. – С. 133.
[65] Там же, С. 13.
[66] Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. – С. 21.
[67] История России в XIX веке. – С. 473.
[68] История России в XIX веке. – С. 473.
[69] Там же, С. 474.
[70] Радзинский, Александр II Жизнь и Смерть. – С. 113.
[71] Книга для чтения по истории нового времени. – С. 114.
[72] Там же, С. 489.